Но при этом многие саратовцы любят с придыханием рассказывать о том, какая гастрономия в Самаре, Нижнем, Казани… «А у нас? Ну, что у нас»…

Это было во все времена. Помните пословицу «Хорошо там, где нас нет»? Я склонен на это смотреть с другой точки зрения. В городе активное ресторанное сообщество, постоянно появляются новые проекты. Закрытие отдельных заведений вовсе не говорит о том, что это серьезная неудача, а только показывает, что рынок что-то не принял. Что-то может уже в момент запуска быть устаревшим и недоработанным или, наоборот, опережать время. Так случилось с нашим проектом KARE. Мы предвосхитили тренд на локальную гастрономию, современную русскую кухню, а люди к этому еще не были готовы. Появись «KARE кафе» года через два-два с половиной, его судьба могла бы сложиться по-другому.

В связи с этим нет ощущения некоторой ограниченности? Мыслей о том, что есть города-трендсеттеры, а есть мы – в позиции догоняющих? Не было желания делать все то же самое, но, к примеру, в Москве?

Возможности были, а желания не было. Я закончил МГТУ имени Баумана, был активным спортсменом, комсомольцем, хорошо учился, и после получения диплома меня звали остаться на кафедре. Были все шансы зацепиться и развиваться в столице. Но я фанат своего города, поэтому рассматривал свое будущее только в связи с Саратовом. Мне всегда хотелось изменить здесь что-то в лучшую сторону.

Несколько лет назад мы делали большой материал о зданиях, в которых расположены ваши кофейни, и говорили о том, что им удалось «вытащить счастливый билет в реконструкцию». Подбор мест с историей в качестве локаций для кофеен изначально был вашей стратегией или она сформировалась постепенно?

Когда мы открывали самую первую кофейню на Вольской, 57, еще не было мыслей о том, что этот проект может вырасти в сеть. Но потом, когда искали помещения для второго, третьего и следующего кафе, идею с историческим наследием стали развивать целенаправленно. Я заметил, что кофейни очень хорошо вписываются в нашу архитектуру, как будто они изначально здесь присутствовали. И моя задача – не менять исторические здания под себя, а восстанавливать и сохранять их аутентичный облик, чтобы бизнес и история работали в синергии.

Мне кажется, сейчас идеальным примером этой синергии можно назвать «Дом Блюм» на пересечении Горького и проспекта Столыпина, который стал новой городской достопримечательностью. История здесь работает на процветание ваших проектов.

А ведь он не был достопримечательностью, ты же понимаешь? Мы говорим «Дом Блюм» – как звучит! А это очень типичный дом, самого обычного саратовского купца. Не промышленника или хлебного короля. Андрей и Аделаида Блюм торговали шляпками, были мелкими бизнесменами – мы бы сейчас назвали это «МСП-шкой»…

Знаю, что вы заказываете историческую справку о каждом здании, в котором находятся кофейни. Когда читаете о таких людях, как Блюмы, Вакуров, какие чувства испытываете?

Чувство гордости. За тех, кто жил в Саратове и заботился об этом месте, старался его развивать.

Я выступлю сердитым горожанином и скажу о том, что сейчас развитие города и его пространства далеко не у всех бизнесменов в приоритете, и вы скорее исключение…

Обязательно должны быть те, на которых будут смотреть и стараться за ними тянуться. Но я точно не один такой. Хотя меня, конечно, часто спрашивают: «Андрей, ну ты же понимаешь, что все эти вложения при твоей жизни не окупятся. Зачем ты это делаешь?».

И что вы отвечаете?

Не окупятся, но я привожу в пример того же Вакурова, в чьей усадьбе на Московской, 9 расположена кофейня «Кофе и шоколад». Этот дом в идеальном состоянии, хотя ему 180 лет. Вакуров был не просто рачительным саратовцем, он делал на века. Я все же надеюсь, что таких потрясений, как в прошлом, не будет и нам удастся надолго сохранить все, что было создано.

Хочу продолжить тему дома Вакурова. Я узнала о том, что туристов, которые приезжают в Саратов на круизных теплоходах, водят к вам в «Кофе и шоколад» и в роастерию «Территория кофе» на Московской, 9. У вас даже есть сувенирные упаковки зерна с надписью «Свежеобжаренный кофе из Саратова». Сейчас много говорят про туристический потенциал нашего города. Вы его видите?

Конечно, да – это показала пандемия. На самом деле, когда внутренний туризм в России оживился, стало ясно, что у нас нужно изменить. Туристам уже недостаточно приехать и посмотреть на красоту города, они хотят чего-то аутентичного. Как в Европе, когда приходишь в семейное заведение, и тебе говорят: «Это наш сыр, его можно попробовать только здесь» или «Это наши мидии, по особому рецепту». Например, мы в меню наших кофеен ввели «Саратовский чай», который делается на основе травяных сборов из села Лох и подается с медом с пасеки Моториных. Тот же кофе местной обжарки: в кофейнях используются зерна из нашей собственной роастерии. Сами ездили в Бразилию, знакомились с представителями местных кооперативов, много времени потратили на обучение обжарщиков и вырастили мастеров высокого уровня.

Есть ощущение, что сейчас происходит ренессанс локальности и если раньше говорить «это саратовское» было как-то даже стыдно, то теперь этим гордятся?

Да, сознание у людей стало меняться. Был стереотип: «ну что такое саратовское?»... Хотя до революции все знали, что сарпинка – она не французская, не английская, а саратовская. И если бы где-то на выставке сказали: «сарпинка из Парижа», все бы решили, что это какой-то брак. Или саратовская мука, калач, который несколько дней не черствел. И сегодня есть кем гордиться, нужно только поискать. Например, ребятами, которые стали делать посуду Saloev, – ее сейчас можно увидеть в заведениях по всей России. Мы сейчас с ними тоже ведем переговоры. Или наши саратовские сыровары, которые берут медали на всероссийских конкурсах. Да что далеко ходить? Крупные молочные, колбасные комбинаты или фабрика «Мария». Когда видишь эти бренды в других городах, радуешься: свое, родное!

Я сейчас часто наблюдаю, как идут группы туристов по Саратову, их подводят к Дому Блюм и рассказывают: «Не знаем, что есть у вас – в Самаре, Нижнем, Казани, а у нас на главной улице часы поют». И говорят об этом как о своем, о личном: «Это наша достопримечательность», «Это саратовское». И знаешь, о чем я тогда думаю? Не окупится это все при жизни, да и фиг с ним (смеется).