Конструктивизм – прорывной и революционный, устремленный в будущее и отметавший все лишнее архитектурный стиль – в 20-х годах XXI века отмечает свое столетие. И половины этого срока достаточно, чтобы объекты приобрели юридический статус культурного наследия. Но характер этого стиля, подрывавший основы и менявший правила человеческого общежития, заложил и парадокс его восприятия. Уже в начале 1930-х изменилось восприятие конструктивизма: он был подвергнут критике, а затем и вовсе запрету. Объекты постепенно перелицовывали, и по окончании советской эпохи в общественном сознании они превратились в единый, довольно унылый пласт, не имеющий особой ценности.

Однако именно наследие этого десятилетия профессиональные исследователи выделяют как истинный вклад нашей страны в мировую архитектуру. В пользу его уникальности сработало сразу несколько факторов: политический запрос на изменение среды и формирование нового гражданина, принципиально новый функциональный метод проектирования, который отталкивался от предназначения здания, и чисто технологическая возможность применения новых материалов – железобетонных конструкций. Таким образом, у архитекторов появились полномочия по полной реконструкции человеческой жизни, преобразованию быта под нового человека нового государства.

Идеи конструктивизма были сформулированы архитекторами, которые начали профессиональный путь еще до революции: братьями Леонидом, Виктором, Александром Весниными, Моисеем Гинзбургом, создавшими ОСА – Объединение современных архитекторов. Отрицание исторической преемственности, отказ от декоративных элементов классических стилей, использование функциональной схемы как основы пространственной композиции – они породили метод, соответствовавший эстетическим идеалам эпохи. Стремление к обобществлению быта, переносу акцента с частной на общественную жизнь человека с помощью организации пространства было особенно актуальным в условиях массовой урбанизации после революции и гражданской войны. И здесь особенно пригодилось умение конструктивистов вписать функцию в небольшое пространство – рациональная объемно-планировочная структура. Новый подход незамедлительно применили к проектированию таких же новых по смыслу общественных пространств: домов культуры, клубов, фабрик-кухонь, домов-коммун, опираясь на формулировку вдохновлявшего конструктивистов Ле Корбюзье «Дом – машина для жилья».

Конструктивистские объекты в чистом виде в Саратове можно пересчитать по пальцам, но тенденции новаторской архитектуры 1920-30-х годов можно проследить в целом ряде строений, которые до сих пор несут дух эпохи.

Идея обобществления быта ярче всего была явлена в проектах домов-коммун. Жилые ячейки, на основе которых создавались эти комплексы, были спроектированы Моисеем Гинзбургом в секции типизации при Строительном комитете РСФСР. Саратовский дом-коммуна стал одним из шести подобных объектов во всей стране. По проекту московских архитекторов Соломона Лисагора и Евгения Попова, он состоял из трех корпусов: жилого, хозяйственного и корпуса-универсама. Жилой корпус был рассчитан на 124 квартиры, предполагалось устроить лифт и паровое отопление. Облегчить быт должен был обобществленный сектор со столовой, прачечной, кухней, детяслями, читальней и библиотекой, а на плоской крыше предполагалось устроить солярий с видом на Волгу. Жилые ячейки предусматривали ненасильственное и постепенное обобществление, потому в многоуровневых квартирах существовали уборные, души и кухонные уголки.

Строительство было начато в 1930-м, и реальность внесла свои коррективы: корпус-универсам построен не был, а жильцов в 1932 году, как свидетельствовали саратовские газеты, заселили в недострой без света, большинства уборных и корпуса столовой. После передачи дома в ведение завода комбайнов в 1933-м бытовая ситуация наладилась, хотя корпус-универсам, лифты, солярий и некоторые другие детали проекта так никогда и не были реализованы.

Саратовский дом-коммуна остается редким примером конструктивизма, чья судьба зависит только от отношения к наследию этого периода. Пока он постепенно ветшает и разрушается, его московский «собрат» – дом Наркомфина в Москве – после реставрации 2020 года переживает второе рождение в качестве жилого комплекса премиум-класса.

Внешний вид этого перекрестка в 1930-е разительно отличался от того, что мы видим сегодня, несмотря на то, что все объекты остались на своих местах. Тем не менее, придется постараться, чтобы настроить оптику на конструктивизм. Здание цирка начали возводить в 1930 году, «отвоевав» право на строительство самого большого цирка в стране у Иваново. Оригинальной на тот момент была конструкция купола – с арками без подпирающих стоек, с экономией металла и без помех для обзора 3 000 зрителей. Снаружи похожее на космический аппарат здание разделяло все функциональные принципы конструктивизма: для артистов были выстроены общежитие, столовая и баня с прачечной, были оборудованы помещения для животных.

Через три года напротив цирка выросло четырехэтажное здание управления Союзнефтеторга. Оно сочетало различные формы, а минималистичные фасады соседствовали с горизонтальным ленточным остеклением. Всего через два года была проведена реконструкция объекта, которая значительно поменяла его облик. Причин было несколько: во-первых, из-за некачественных материалов здание начало разрушаться, но вторая причина гораздо любопытнее. В феврале 1936-го архитектор здания Владимир Дыбов опубликовал программную статью «Против схематизма и упрощенчества в архитектуре», которая оканчивала эпоху конструктивизма и авангардизма. Самокритичен автор был и к себе, ризнав здание Союзнефтеторга построенным «в формах незамысловатого трюкачества». Спустя годы прочувствовать эпоху проще в нескольких шагах от когда-то конструктивистского перекрестка – возле дома «Новый быт» 1927 года, которое реконструкциям не подвергалось.

Эти общественные пространства строились в рамках квартальной застройки нового микрорайона завода комбайнов, причем и завод, и инфраструктура возводились одновременно в 1930-1931 годах. Лучи улиц на плане сходились к проходной завода, который впоследствии стал авиационным. А фабрика-кухня и кинотеатр расположились напротив проходной наряду с другими важными социальными объектами: поликлиникой, отделением связи, фабрично-заводской школой-семилеткой на 1700 человек, клубом на 1200 зрителей, детскими яслями, универмагом, баней-прачечной. В этом «городе солнца» никакие бытовые вопросы не должны были отвлекать рабочих от выполнения плана, а дети и взрослые все время находились внутри коллективов. Идея совместного эффективного труда очевидна и в подходе к возведению объектов. К примеру, кинотеатр «Темп» по проекту архитектора Н. В. Степного был сдан в эксплуатацию всего за 62 дня, за что и получил свое название. Объектами чистого конструктивизма эксперты эти постройки не считают, относя к региональному стилю, но идею создания самодостаточного квартала в духе первых десятилетий Советского Союза, в Саратове передает именно 1-й Жилучасток и Дома 8 марта.

Наряду с квартальной застройкой для рабочих в Саратове в конце 20-х – начале 30-х годов строили дома для инженерно-технических работников (ИТР) благодаря жилищным кооперативам. Дом на углу Некрасова/Волжской был сдан в 1934 году, а через два года на углу Некрасова/проезда Котовского был сдан второй дом ИТР. Стройка в те годы осложнялась отсутствием материалов, поэтому кирпичный снаружи дом скрывает деревянные перекрытия внутри. Автором проекта был ровесник Владимира Дыбова Дмитрий Карпов. Подобно своему будущему коллеге и постоянному соавтору, он был увлечен идеями конструктивизма. Трамвайную остановку «Дачная» авторства Карпова, спроектированную в 1927 году, считают примером чистейшего конструктивизма, но, к сожалению, убедиться в этом можно только благодаря проекту – объект на углу Московской и Астраханской безвозвратно перестроен. «Рассеивание» идей конструктивизма можно наблюдать на примере двух домов ИТР: первый с ленточным остеклением подъездов и угловыми окнами состоит из вертикалей и горизонталей, второй не повторяет этого визуального впечатления, а в оформлении (да-да, к 1936 году появляется и немыслимый для конструктивизма декор) использует битое стекло, как во времена модерна. Вскоре Карпов объединяется с архитектором Дыбовым, раскритиковавшим конструктивистские идеи. И в следующее десятилетие архитекторы будут строить жилые комплексы, знакомые каждому саратовцу: «сталинки» в центре города, а также знаковые объекты, такие как, например, «Дом книги». Впрочем, это отдельная история, достойная самостоятельного изучения.