Мой любимый главный редактор Люся Тугарина предложила написать колонку и озвучила тему – «рост духовный и материальный, мотивация». Я серьезно призадумался. До смешного мало что связывает меня с первой частью задания: в свои сорок пять я – скорее агностик, чем атеист – стою на руинах собственной былой религиозности (не уверен, можно ли это назвать духовным ростом), и в материальной сфере вряд ли могу послужить примером и хоть как-то заинтересовать читателя. Остается мотивация. Тут мне самому стало интересно разобраться, какие неведомые силы протащили меня (по-другому и не скажешь) через последние лет тридцать, поддерживают меня сегодня, дарят надежду на завтра. Довольно самонадеянно решив, что для подобных философствований достаточно и пары журнальных полос, я дал Люсе положительный ответ.

Все началось с книги. Мне было лет пятнадцать, когда я принес домой увесистый том неизвестного мне автора – одноклассник дал почитать на лето. «Пусть умирают дураки», Марио Пьюзо – гласил тисненый золотом переплет. Я принялся за чтение, но история, что называется, «не зашла»: какие-то казино Лас-Вегаса, игроки, крутые мафиози и голливудские старлетки – все это показалось мне недосягаемо далеким и неинтересным. Я переключился на понятные и любимые с детства детективы. Книгу подхватил отец. Его редко застанешь читающим, а тут он провел за чтением пару дней кряду. Я поинтересовался, как ему роман. Папа вышел на кухню, закурил, пошкрябал бороду – явные признаки предстоящего «серьезного отцовского разговора», короткого и громкого, как выстрел, и обычно оставляющего в сыновних мозгу и сердце незаживающие раны

– Сойдет, – он накрыл ладонью Пьюзо. – Есть в ней одна очень важная мысль.

– Какая? – спросил я с нетерпением: наверное, это был первый раз, когда мы обсуждали с отцом литературу – обычно с мамой. Только однажды отец хоть что-то сказал про книгу, когда протянул мне два новеньких тома «Унесенных ветром» со словами: «Держи, читай – про индейцев!».

– Одна простая, но очень важная для мужика мысль, сынок: все, что в жизни делает мужчина, все его помыслы, стремления и свершения – ради одной вещи… (тут он употребил нецензурное слово со смещенным центром тяжести, так что я заменю его эвфемизмом) …ради благосклонности женщины!

Книжку я прочел за ночь. Сказать, что книга повлияла на меня – ничего не сказать. Она порвала меня, перевернула мое отношение к литературе. До нее я много читал, но все это показалось таким постным и невинным на ее фоне, что уже не шло в зачет. «Дураки» – не великое литературное произведение, читывал и посерьезнее, но эта книга стала для меня тем самым – роковым – событием. Да, я нашел в ней то, о чем говорил отец – «простую и важную» мысль, и много других крамольных идей.

Последним откровением, гранитным камнем придавившим мое сердце, как только я захлопнул книгу, стало тяжкое, завистливое осознание того, что я хочу – нет, просто обязан! – так же писать, как написан этот роман. Плотность повествования, количество героев, нетривиальность сюжетных линий, сложные диалоги – только так! Помните, я рассказывал про свои ранние писательские амбиции, обильно и методично вскармливаемые мамой (World Club, весна 2022 года)? Они просто расшиблись вдребезги о темно-зеленый переплет «Дураков»! И, как после первого опыта с женщиной я понял, что мне не быть великим любовником, так после книги меня просто бомбило от мысли, что мне не стать писателем – пусть не великим, но хорошим, а точнее таким, каким я сам хотел бы стать. Мне попросту не хватало житейского опыта, решил я, а новому «роману века» – фактуры. Жизнь пока не подарила мне верных друзей, любимых женщин, коварных любовниц, интересной профессии, встреч и расставаний, клятв и предательства, обретений и потерь – всего, что кристаллизует мастера.

Вооружившись лозунгом «Слабоумие и отвага!», я отправился во взрослую жизнь. Всеми органами чувств жадно и с благодарностью впитывал ее (в ответ она была щедра на предложения), иногда стараясь вникнуть в суть и причины происходящего, но чаще отдаваясь бурному потоку предлагаемых обстоятельств. Что-то я успевал фиксировать в бесчисленных толстых тетрадях в клетку, но какие-то события были навсегда спрятаны глубоко в памяти под грифом секретности как крайне нежелательные к обнародованию. Иногда я шучу, что моя трудовая книжка – это синопсис к увлекательнейшему роману. А сколько еще всего интересного в ней не учтено, за что не выдадут пенсию – был бы старичком-миллионером! Кровельщик, помощник «нового русского», коммивояжер, копатель траншей и колодцев, литературный «призрак», нефтяник, поэт, каменщик, портной, уличный музыкант, маляр-штукатур, мультипликатор, гипсокартонщик, дизайнер, мебельщик, блогер, рекламщик, smm-щик, арт-директор, колумнист… Я ввязывался в любую авантюру, если это сулило мне веселое приключение, еще лучше – приобретение нового навыка, а в идеале – заработок. «Преврати хобби в работу, и тебе не придется работать ни дня».

Мне везло: вокруг были хорошие люди. Кто-то терпеливо и порой снисходительно ждал, когда я прекращу свои метания, «найду себя», кто-то манил за собой – вперед, к новым свершениям, либо подталкивал в спину, оставаясь позади в турбулентном следе моего хаотичного движения. В поисках той самой «женской благосклонности» я был не очень разборчив в отношениях и, уверен, обидел, напрасно обнадежив, немало прекрасных дам. Словно шары на бильярде, мы на мгновение сталкивались, «слегка соприкоснувшись рукавами», и разлетались в противоположные стороны, не оглядываясь.

Я рано женился, в двадцать лет. По любви. На свадьбе отец произнес тост, адресованный лично мне:

– Для мужчины очень важно добиться чего-то до тридцати лет, обрести главное дело, которое послужит фундаментом для всей последующей жизни. Потом будет сложно что-то исправить. Сын, впереди у тебя есть целое десятилетие – это и много, и мало. Дерзай, торопись, но будь внимателен – не проскочи мимо главного, что сделает тебя – тобой! Спустя полтора десятилетия он повторил эти слова, слегка изменив и сдвинув сроки. Теперь «дедлайн» был в сорок. Наверное, отец позабыл, что уже давал мне подобное наставление. На тот момент у меня за плечами был развалившийся брак, потерянный лучший друг, неоконченное высшее образование, несложившаяся музыкальная карьера, невыплаченная ипотека, ненаписанная книга, а впереди – совсем не призрачная перспектива потерять работу (впрочем, не особо любимую). К тому же сильно болел сломанный нос – накануне я дрался в подпольном бойцовском клубе.

– У тебя мечта есть? – спросил отец, придвигаясь и кладя тяжелую руку мне на плечо. Непутевый сын потирал опухшую переносицу, пряча еле сдерживаемые слезы. Конечно, у меня есть мечта! Только благодаря ей я жив, барахтаюсь, беру каждый день в долг у бога, в которого не особо-то и верю. У меня есть мечта! Нежно мною любимый Харуки Мураками написал свой первый роман в тридцать пять, что довольно поздно для большого автора. Еще есть в запасе несколько лет, чтобы собраться с мыслями, разложить все по полочкам и найти в себе силы сложить все свои знания, весь свой опыт (пусть и печальный) в текст.

– Жизнь – она, как недорассказанный анекдот, – вздохнул отец. – Все внемлют рассказчику, смеются в предвкушении неожиданно остроумной, уморительной развязки. Но в конце – облом, разочарование и пустота. Никакой морали, смысла или, на худой конец, банальной шутки…

Я разменял пятый десяток. Что говорить, золотая пора для мужика! Интересная работа, любимая жена, чудесная дочь. Взяв за правило не отвечать на бесконечные дочкины вопросы растерянным «не знаю», всегда могу выкрутиться, сказав: «Есть похожая история!» – знания позволяют. У меня достаточно житейского опыта, чтобы соглашаться с известной максимой, что жизнь оправдывается рождением ребенка. И я по-прежнему молод сердцем и «подвижен» сознанием, чтобы в ней сомневаться. Не богат и не беден. Головаст и рукаст. Спокоен, увесист, стабилен. Все опасные возрастные кризисы пройдены почти незамеченными – даже обидно: мог бы нарядиться в «косуху», вскочить на мотоцикл, рвануть за горизонт, оставляя за собой облака гари и пыли, а я всего лишь ухо проколол.

А как же мечта? – спросит читатель. «Добавь к мечте дату, и появится цель». Горячо мною любимому Маркесу пришлось заложить семейное имущество, чтобы как-то продержаться на плаву в течение года, пока он работал над своей книгой «Сто лет одиночества». Мне так нельзя (в смысле, крайне нескромно сравнивать себя с Мастером). Наконец-то, вооружившись «майндмейстером», гугл-доками, таблицами, я разложил свои полвека по полочкам, коробочкам и склянкам – все подписано, учтено, выводы сделаны и занесены в бортовой журнал. Почва удобрена, сюжет дал всходы. В любом деле главный друг и главный враг – время. Снова беру его у жизни в долг. Fools die – сказал Марио Пьюзо. Горькой и непростительной ошибкой было бы оказаться в ситуации из старого анекдота.

Предстал Иван перед Всевышним, спрашивает:

– Я прожил интересную, сложную жизнь. Чем только ни занимался, каких высот ни достигал, чего только ни повидал, каких только женщин ни любил, а они любили меня. Я верил в тебя. И не верил. Единственное, самое дорогое, что двигало мною – большая мечта. И вот, когда я оказался в шаге от ее воплощения, ты забрал меня. Господи, за что? Что я сделал не так? Всевышний строго посмотрел на Ивана, на всю его жизнь, в задумчивости пошкрябал бороду и говорит…